Рецензию Сергея можно прочитать здесь:
Девочка, с которой все уже случилось, или Девочка не с Земли
Ниже мой комментарий на эту рецензию:
Не столько комментарий даже, сколько собственное мнение об указанных плюсах и минусах.
1. Стиль прекрасен. Насколько он хорош или плох, рассуждать не могу, не специалист. Но мне, человеку, прочитавшему тысячи книг, он очень нравится. Особенно эта редкая и необычная "смесь научных сухостей с романтизмом" :).
2. Девочку воспитывал не только компьютер. До трех лет, самого важного возраста, её воспитывали любящие родители и их замечательные друзья (про друзей — во второй книге), а после — лучшие книги и тяжкий труд — не самые плохие советчики и воспитатели. Особой веры автора в то, что из девочки должно получиться то, что получилось, я не вижу. Вижу литературное допущение, или, как говорит сам автор "необходимое сюжетное предположение, которое вполне может считаться не научным, а научно-фантастическим. Но почему бы и нет?" Действительно, почему бы и нет?
3. Как сказала профессор Гуслик во второй книге, жизнь книжного героя во сто крат сложнее, чем жизнь обычного человека,— на то он и герой. Ну а что Никки "всегда" права — так права она только в том, в чём действительно хорошо разбирается (астрофизика), тогда как расположение Испании на карте мира поставит её в тупик. Да и попробуй быть неправым с суперкомпьютером за спиной.
4. Гарри Поттера в "Астровитянке" столько же, сколько Чемберлена в "нашем ответе Чемберлену" :).
5. Любые открытия несут в себе опасности, и немалые. Но именно они делают нашу жизнь длиннее, интереснее, приятнее. И да — учёные — очень важные люди на Земле.
С плюсами согласен, за исключением того, что "научные длинноты", по мне, могли бы быть и подлиннее. Но я испорчен детскими мечтами стать биологом (ещё в первом классе прочтённом толстенным зелёным семитомником "Жизнь животных"), и позже серьёзными занятиями физикой и математикой :).
Жаль, что не прочитал книгу в детстве. В виду отсутствия оной. С удовольствием читаю сейчас.
А мир, описанный автором, вовсе не является для него миром желанным. Мир этот просто весьма вероятен. К чему и русские в конце XX века серьёзно приложили свои руки. И неча на автора пенять, с 1991 года вынашивающего замысел книги, за его попытки предсказать вероятное будущее, технически и социально. А окажется мир романа антиутопией, так автор, думаю, только рад будет. Но то, что в таком мире есть место и городу "Москоу" и некоторым поступкам Никки из второй книги, которые только её американским происхождением объяснить можно, — очевидно. И следовательно — к месту.
Несколько персональных сантиментов под конец. Мне очень нравится, как выстроена книга. Видно, что автор преследовал далеко идущие цели, и видно какие. Везде расставлены всевозможные крючки: "о! этот Перри Мейсон был какой-то крутой парень!" — и подросток побежал искать книги Гарднера, "да и Бишоп крутая герла!" — и вот уже ребёнок подсел на капитана Блада, а лиха беда начало! Есть крючки для физиков, для химиков, для биологов... Удивительная всеобъемлющая работа... Что в итоге? Знаменательный приключенческий научно-фантастический роман о любви и дружбе, написанный смачно и со знанием дела — чего ещё желать? :)
Ну и в заключение будет, думаю, уместным дать слово автору обсуждаемой книги, точнее его литературному персонажу, профессору Гуслик:
Последняя книга профессора Гуслик «Зимний дождь» стала лунным бестселлером, побила годовой рекорд продаж, и Джоан, растерянную и невозмутимую, пригласили на тиви-интервью. Все студенты собрались вокруг большого аудиторного экрана — послушать беседу с колледжским профессором литературы. Вёл передачу в прямом эфире известный обозреватель книг Кадавр, обаятельный и хищный, но вопросы задавались и зрителями.
— Как вы относитесь к восторженным откликам на свою книгу?
— С опасением. От похвал человек глупеет.
— Почему в ваших книгах герои не умирают?
— Читательскую слезу выжать, убив героя, каждый дурак сможет.
— Но врагов и конфликтов у вас много!
— Книге нужны враги. Жизнь книжного героя во сто крат сложнее, чем жизнь обычного человека,— на то он и герой.
— Герои-мужчины у вас сентиментальны.
— У героинь две женские икс-хромосомы, но и у героев есть одна. Мужчины тоже плачут, но боятся признаваться в этом, бедняги.
— Что вы понимаете под счастьем?
— Победу над одиночеством.
— В ваших произведениях часто мелькают бабочки.
— Бабочка — удивительное летающее создание: бесшумное и какое-то не от мира сего. Не сравнить с деловыми птицами, хищными стрекозами и всякими мухами.
— Зачем вы работаете в Колледже, а не организуете свою писательскую фирму?
— Сборник студенческих работ я ценю больше, чем собственные книги. Это не сборник, а грядка ростков. Я в Колледже — садовник. Лесник?
— А вы не думаете о стезе детского писателя?
— Думаю! — оживилась Гуслик.— Я разговаривала с одним умным человеком... и меня как озарило: писать книги для взрослых — это очень инфантильное занятие! Придумывать истории для скучающих людей, развлекать, корчить рожи... Фу! Вот детский писатель — это да! Самая взрослая и трудная работа.
— Вам понравилась последняя книга Лепе?
— Хороший писатель — жаль, не мыслитель. От книг по-настоящему умного человека не должно быть грустно.
— Вы высмеяли писателя Моза. Гуслик улыбнулась:
— Мой знакомый Вольдемар недавно процитировал Монтескье: «Дураку следовало бы довольствоваться уже тем, что он надоел всем своим современникам, но он хочет досаждать ещё и грядущим поколениям, хочет, чтобы потомство было осведомлено о том, что он жил на свете, и чтобы вовеки не забыло, что он был дураком».
— Вы не любите профессиональных писателей!
— Профессионализм стал синонимом изобретательной продажности.
— Признайтесь, что вы — мизантроп, то есть — человеконенавистник.
— Да нет. Я — мизантроп, потому что люблю людей.
— Но ведь книги — товар, значит писатель — торговец своим талантом?
Гуслик вздохнула:
— Рынок вездесущ. Морковку или овечку вырастил — на груди согревал, куском последним делился — тоже выносишь на базар. А покупатели капризны: зачем морковка кривая? Почему овечка не улыбается? Торговля талантом — острая грань, и каждый сам должен прикладывать её к горлу, желательно — к собственному. Окна автора могут выходить на рынок, но автор должен писать с удовольствием — иначе этого чувства и читателю не достанется.
— Вы объективны в оценках?
— Абсолютным чувством вкуса обладал лишь Прокруст. У всех других, слава богам, оно относительно.
— Вы эгоистичны?
— Конечно. Эгоизм — главный движитель поступков нормального человека. Но он может быть безобидным и даже созидательным, или наоборот — злым и разрушительным.
— Вы наблюдательны?
— Как сорока. Всё яркое тащу в гнездо-книгу.
— Вы часто лжёте в своих книгах?
— Зависит от точки зрения. Ложь — это истина не в своей тарелке.
— Не вижу логики.
— Логичность может рассматриваться как дефективность.
— Вы часто говорите об импульсе книги. Что это означает?
— Уровень книги должен соответствовать читателю, иначе она не будет прочитана. Но книга — даже очень простая — дающая положительный толчок уму и чувствам, имеет позитивный импульс.
— Зачем вам так много героев-умников? Они раздражают публику.
— Средний читатель не полюбит таких героев, но лучше их поймёт и не будет так ненавидеть.
— Чьи мысли высказывают ваши герои?
— Мои. Особенно если я не согласна с ними. Я вообще редко соглашаюсь со своими мыслями.
— Назовите самое-самое важное качество писателя.
— Глубоко верить в то, что пишешь. От этого в тексте появляется удивительный информационный заряд, который бьёт безошибочно. Его нельзя подделать, он не кодируется линейно — словами, а идёт каким-то более глубоким уровнем восприятия. Но умный читатель сразу считывает это послание искренности.
— И последний вопрос: что хотите сказать вашим читателям?
— Читатель — соавтор книги. Писатель складывает ажурной кучкой чёрные буковки, а читатель создаёт из них цветной мир. Спасибо за успешное соавторство. Значит, буковки легли удачно.
Интервью закончилось, и студенты в аудитории Колледжа дружно зааплодировали.
— Всё-таки она — гений! — сказала взволнованная Дзинтара, обращаясь к Никки, сидящей рядом.
Никки тоже с удовольствием хлопала.
«Каждый талантливый человек внушает неясную, но очевидную надежду».
И девушка подумала, что раньше, до уроков литературы, она не могла так формулировать свои мысли.