Corwin

Часть 2. Zhenji: Оригинал (原路) (продолжение)

В древнекитайской практике искусств обучение происходило исключительно через копирование. Оно же являлось знаком уважения к мастеру. Изучение, похвала и восхищение — всё это заключалось в копировании. Подобная практика была вовсе не чужда и Европе. В имитациях Хиросигэ авторства ван Гога читается восхищение. Копия Мане руки Гогена есть объяснение в любви. Как известно, Сезанн часто ходил в Лувр, чтобы копировать старых мастеров. Уже Делакруа сожалел, что копированием, являющемся для таких мастеров как Рафаэль, Дюрер или Рубенс обязательным и неисчерпаемым источником знаний, всё более пренебрегают. Культ оригинальности оттеснил ту практику на задний план, которая так необходима для процесса создания. Ведь творение — это не случайное событие, а длительный процесс, требующий долгого и интенсивного разбора прошедшего, чтобы из него творить.



Для карьеры художника в Китае было важным делом продвинуть собственную подделку старого мастера в коллекцию известного знатока. Те, кому удавалась подобная мастерская фальсификация, доказывали тем самым своё мастерство и завоёвывали большое уважение. Для знатока, принявшего подделку за оригинал, подделка равна оригиналу. Чжан Дацянь, крупнейший китайский живописец XX столетия, первое своё широкое признание получил тогда, когда известный коллекционер обменял хранившийся у него оригинал старого китайского мастера на подделку Чжана.

Фальсификаторы и знатоки не сильно отличаются друг от друга. Между ними происходит как бы соревнование — дуэль осведомлённости: кто лучше и глубже понимает искусство мастеров. Если фальсификатор возьмёт у знатока на время картину, а потом вернёт назад её копию, то это не обман, а акт справедливости. Правило игры звучит так: каждый имеет те картины, которых заслуживает. Не акт продажи, а круг знатоков определяет правомерность владения. Необычная практика из старого Китая, которая положила бы конец современным спекуляциям на искусстве.

В фильме Орсона Уэллса "Ф как Фальшивка" Элмир де Хори говорит, копируя картину Матисса: "Многие из этих картин слабы. Я нахожу, что Матисс никогда не был уверен в своих линиях. Он рисовал очень робко, кусок за куском. Всё время что-то добавлял, потом ещё и ещё. Он проводил свои линии не так плавно, не так выдержанно и уверенно, как я. Я был вынужден проявлять нерешительность, чтобы картина была больше похожа на Матисса." Элмир, таким образом, сознательно рисует плохо, чтобы его подделка больше походила на оригинал. Обычное отношение между мастером и фальсификатором переворачивается: последний рисует лучше, чем первый. Но тогда можно сказать, что копия Элмира была бы оригинальнее, чем оригинал, если бы Элмир, благодаря своему мастерству, к замыслу Матисса подобрался бы ближе, чем сам Матисс.

Когда фальсификатор Хан ван Меегерен представил в Париже свою подделку Вермеера "Христос в Эммаусе", все эксперты, считавшие себя непогрешимыми, признали картину оригиналом. 80-летний Брёдиус, главный тогдашний эксперт по живописи Нидерландов, посчитал, что Вермеер в момент написания этой картины находился под влиянием итальянских мастеров. Сомнений в авторстве у Брёдиуса не возникло. Тогда же были проведены четыре разных тестирования, каждое из которых, как тогда считалось, давало 100%-ую гарантию результата: проверялось сопротивление красок алкоголю и другим растворителям; содержание свинцовых белил; рентгеном просвечивалась загрунтовка; наконец, проводилось спектральное исследование красителей. Ни один из тестов не опроверг подлинность картины. В сентябре 1938-го картину представили широкой публике. Критика восторгалась.



Меегерен подходил к своей работе весьма основательно. Он изучал старинные документы, чтобы найти секрет красок. Экспериментировал с маслами и растворителями. У торговцев антиквариатом он скупал дешёвые картины 17-го века, чтобы получить оригинальное полотно. На своего Вермеера Меегерен потратил 7 месяцев. Когда в 1945 году американцы нашли в коллекции Германа Геринга неизвестного ранее Вермеера — картину под названием "Христос и грешница", поиск голландцев, продавших картину нацистам, быстро привёл к Меегерену. За коллаборационизм и распродажу национального культурного достояния ему грозил солидный тюремный срок. Меегерен был вынужден заявить, что "Христос и грешница" — его работа, но ему не поверили. Для проверки подлинности его заявлений голландское правительство на 6 недель поместило Меегерена под арест в специально арендованном доме, где тот должен был под наблюдением написать подделку. Так появился его последний Вермеер — "Христос убеждает книжников и фарисеев". На процессе он сказал: "Вчера эта картина стоила миллионы. Эксперты и ценители искусства съезжались со всего мира, чтобы на неё посмотреть. Сегодня она не стоит ничего, и никто даже дорогу не перейдёт, чтобы увидеть её бесплатно. Но картина не изменилась. Что же изменилось?"



Позже сын Меегерена писал, что и другие картины, считающиеся подлинными, принадлежат авторству его отца. Ему не верили, а в это же самое время бельгийский реставратор Жан Декон отстаивал "Христа в Эммаусе" как подлинное произведение Вермеера.



Если бы Меегерен и Элмир родились в эпоху Ренессанса, их бы ценили гораздо больше. ( Collapse )